Донна Тартт "ЩЕГОЛ"

Кино

ibra

Фото: BUKA-BUKA

02:34, 27 январь 2020

509

"Когда видишь мух или насекомых в натюрмортах, увядший лепесток, черную точку на яблоке – это означает, что художник передает тебе тайное послание. Он говорит тебе, что живое длится недолго, что все – временно. Смерть при жизни... За всей красотой и цветением, может, его и не углядишь поначалу, маленького пятнышка гнили. Но стоит приглядеться – и вот оно." Роман "Щегол" вызвал у меня смешанные чувства. С одной стороны, это незамысловатая история о жизни НЕ моего героя, композиционно разбаллансированная, со скомканной концовкой и попсовыми философскими рассуждениями безхребетного инфантила, так и не изменившегося за 14 лет (с 13 до 27). С другой же стороны... Роман чем-то завораживает. Помню, похожее восприятие вызвал "Дом, в котором.." М. Петросян. Бессюжетная выдумляндия в стиле "что вижу, то пою", псевдоинтрига, но

Роман "Щегол" вызвал у меня смешанные чувства. С одной стороны, это незамысловатая история о жизни НЕ моего героя, композиционно разбаллансированная, со скомканной концовкой и попсовыми философскими рассуждениями безхребетного инфантила, так и не изменившегося за 14 лет (с 13 до 27).
С другой же стороны... Роман чем-то завораживает. Помню, похожее восприятие вызвал "Дом, в котором.." М. Петросян. Бессюжетная выдумляндия в стиле "что вижу, то пою", псевдоинтрига, но описываемый мир приковывает внимание и после прочтения ещё долго не отпускает.

"И тут хлынул ливень: холодные струи дождя ветром косило в стороны, потоки воды сминали верхушки деревьев, хлестали по навесам через дорогу. Мама изо всех сил пыталась раскрыть над нами свой дурацкий зонтик, но у нее никак не получалось... И что-то было в нас с ней такое праздничное, счастливое, когда мы бежали по ступеням, укрывшись хлипким карамельно-полосатым зонтиком – скорей-скорей-скорей, – будто бы мы только что спаслись от ужасной беды, а не прибежали прямиком к ней в лапы."

У "Щегла" потрясающее начало: один день из жизни мальчика-подростка и его мамы. День, выписанный тонкой акварельной кисточкой. Детство, невинность... Мама, внезапный летний ливень, утренний распорядок жизни, Централ парк, 5я авеню, "а давай зайдём в Метрополитан", картины, своды, девушка... Прорисованность очаровывает.
И потом - бабах! Это тонкое акварельное равновесие летит ко всем чертям. К сожалению, в определенном смысле - и художественная красота романа. Мальчик Тео зачем-то крадёт шедевр живописи, и все 14 лет, о которых повествуется в книге, носится с ним, как со своей реликвией. Половина книги - неимоверное зависание сюжета на натуралистичном повествовании о разложении героя в Лас-Вегасе. Новый реализм серых будней. Как у Франзена в романе "Пьюрити". Ежедневная мелкотравчатая пустота. (О чем сегодня написать панк-песню?!).
Потом как-то снова наклевывается интрига (или читатель думает, что наклевывается или что интрига). То ли любовная линия (признаться, какая-то натужная, вымученная), то ли криминальный экшн (ну хоть воздух в романе появился).

"Мы въехали в старый город, загрохотали по булыжникам, ночной монохром – прямиком с полотен Арта ван дер Нера, со всех сторон давит на нас семнадцатым веком, и на черной воде каналов танцуют серебряные грошики."

И скругленный хэппи энд с дешёвыми назиданиями. "Искусство нам дано, чтобы не умереть от истины", искусство принадлежит всему человечеству. Но пару баксов и на этом как не заработать. К слову, героиня Франзена тоже получает много денег в конце "Безгрешности".

"Пачки денег. Как с неба свалились. На ощупь похрустывают. Что-то во всем этом было – какой-то смысл, какие-то эмоции, но до меня они пока никак не доходили.
– Короче, как я уже сказал – тут только часть. От двух миллионов евро. А в долларах это гораздо, гораздо больше. Так что – с Рождеством тебя!"

Донна Тартт решила раскрыть ситуацию: вполне благополучный подросток остаётся без родителей. Попыталась подробнейшим образом прогрузить реальность дальнейшей жизни ребенка без любящих центров, без поручней в равнодушном поезде жизни. Возможно поэтому такая намеренная концентрация внимания на деградации героя. Правдиво? Не поспоришь. Иные скажут, ну что за рохля, поплыл по течению во все тяжкие. Надо было.. Боюсь, что эта логика благополучных трезвенников и моралистов в реальной жизни не сработает. А будет примерно так, как и описала Тартт. Другое дело, у читателя остаётся некоторое впечатление искусственности при наблюдении за судьбой главного героя. Сердечности что ли не хватает, философской глубины погружения на дно. Теодора Деккера как-то не жалко. А Родю Раскольникова и детских персонажей Достоевского (так любимого Д. Тартт) - да. Поля Домби Диккенса, Маленького Принца, героев Гальего в детских домах СССР - да. А картонного Деккера - не очень.

Отдельный комментарий к русскому украино-поляку Борису, бесшабашному другу главного героя "Щегла". При всей развесистой клюкве в описании русских и, в целом, постсоветских людей, этот персонаж располагает к себе. Он не симулякр. Этакий балагур, который не возмутим при любых обстоятельствах. No limits, no rules. Govnyuk, но не симулякр.
Картина Карла Фабрициуса (XVII в.) вводится в повествование как некий образ человеческой судьбы: этакая вечная весна в одиночной камере, символ людской тоски по свободе и небесной лёгкости. Для маленького Тео - это ещё и ассоциация с мамой, всё, что от нее осталось, все, что осталось от Эдемского сада, в котором он жил. И не осознавал этого. Возможно, этим объясняются действия Тео. Зачем-то вынес "Щегла", зачем-то лелеял его 13 лет..

"Птичка была серьезной, деловитой – никакой сентиментальности, – и то, как ловко, ладно вся она подобралась на жердочке, ее яркость и тревожный, настороженный взгляд напомнили мне детские фотографии моей матери – темноголового щегла с внимательными глазами."

Maudlin, self-indulgent, tasteless, - говорит герой о себе (А. Завозова переводит: "Избалованный, пошлый нытик.")

К слову, о переводе. Мне он показался хорошим, очень авторским. Анастасия сильно через себя пропустила этот роман, у меня сложилось впечатление. Кто-то недоумевает: как велосипеды, на которых амстердамские бюргеры перевозят ёлки, могут громыхать по мостовой накануне Рождества. Но в тексте Тартт так:

Red-cheeked dames en heren, scarves flying in the icy wind clattered down the cobblestones with Christmas trees lashed to the backs of their bicycles.

Донна Тартт, как пишут, создавала роман "Щегол" более 10 лет. Немалый срок. К примеру, Джоан Роулинг за это время выпустила все семь своих книг. А сколько понаписали Дмитрий Быков и Захар Прилепин!)
При этом в "Щегле" есть странные несостыковки. Как Пиппа прошла со скрипкой (кажется) в футляре в музей, к Фабрициусу? Почему в романе нет интернета, когда у Тео в 13 лет был мобильник? И 14 лет спустя герой покупает... газеты (на голландском!), чтобы узнать не попал ли он в криминальную хронику.. Чувак, узнаёшь пароль от вайфая в гостинице - и читаешь любые новости без идентификации личности. Опять же: мёрзнет в гостинице до мыслей о суициде, греется водкой и горячим душем, а обогреватель попросить не может (хотя еду и химчистку заказывает и денежный лимит имеется). Что есть, то есть.
Однако все эти мелочи (несоответствия нашивок Вермахта в фильмах Михалкова - ату его, лгуна!:)) не замутняют восприятия, скажем, таких моментов:

"И когда я на миг отвел взгляд, а потом глянул обратно, то увидел в зеркале, позади меня ее отражение. Я онемел. Почему-то я знал, что оборачиваться нельзя, что это против правил, какими бы они ни были, правила этого места, но мы с ней могли друг друга видеть, наши глаза могли встретиться в зеркале, и она не меньше моего была рада меня видеть. Мама была – мама. (She was herself - у Тартт) Как живая... И все сосредоточилось в том миге, когда наши взгляды соприкоснулись в зеркале – с удивлением, с радостью, – ее прекрасные голубые глаза с черными кружками вокруг радужек, светло-голубые глаза, сияющие светом: ну, здравствуй!"

PS Об экранизации расскажу в другой раз:)

PPS И не могу не написать. Слушал эту книгу в исполнении чтеца Игоря Князева, так же читал и выборочно сравнивал русский и английский текст. Но вот убежден, что уважаемый вездесущий товарищ Князев может просто убить хороший текст. Вот одним и тем же голосом, абсолютно таким же, каким он начитал сотни других книг. Он читает один и тот же бесконечный текст. Навязчиво одинаково, до отвращения(( "Тайную историю" прочитал С. Чонишвили - ну вот совсем другое дело.