Экстрим на Ориноко. Шаман в джинсах или муравьи против комаров.
Наконец приезжает наш автобус, и мы трогаемся в путь. От Каракаса автострада бежит вверх, широкими зигзагами пробираясь между горами, и заканчивается на высоком плато. Здесь над пропастью парят орлы, а светло-серые утесы мрачно вырисовываются на фоне синеющих в ночи горных склонов. По всему плато разбросаны бензозаправочные станции и открытые рестораны, сверкающие такими яркими красками ночного освещения , что от их неонового блеска рябит в глазах, а царящую в горах тишину то и дело разрывает бешеный треск моторов.
Здесь берет начало панамериканское шоссе — обычная асфальтированная дорога, которая вскоре делается узкой и извилистой. Она проходит через маленькие городки, через старые узкие аллеи с белесыми стволами деревьев, через расселины скал. Но это мало кто из нас замечает. Почти все в автобусе крепко спят, накрывшись теплыми куртками (водитель, как мы его ни просили, не стал выключать кондиционер).
Медленно рассветает.
Теперь уже почти все путешественники припали к окнам. Вдоль дороги одиноко стоят ветхие хижины. В тени домиков сидят их обитатели и словно чего-то ждут.
Внезапно набегает волна каких-то неведомых ароматов: возможно, это сильный запах пряностей, а может быть, благоухание цветов, и нам даже кажется, что у этого благоухания есть цвет — желтый или фиолетовый. Так может пахнуть анис или тимьян, бальзамин или лилии. Начинается дождь, вернее, маленький дождик, чьей влагой сейчас задымятся земля и вся растительность. Благоухание возникло как раз перед дождем, словно в предчувствии его.
Где-то очень далеко идет значительно более сильный дождь, и, кажется, будто на небесную арфу вдруг натянули струны. Но вот тучи рассеиваются по всему небу, превращаясь в легкие букеты цветов или стада пасущихся ягнят.
Прямая, как гвоздь, дорога врезается в необъятную степь. По степи разбросаны одинокие домики, голые и неказистые; их видно за много-много километров, и кажется, будто они вылеплены из воздуха.
Равнина заканчивается едва заметными волнистыми уступами, спускающимися к реке. Перед нами Ориноко! Отливая на солнце металлическим блеском, через всю степь протянулась бесконечная полоса воды, рассекающая Венесуэлу на две половины.
Река в этом месте довольно узкая, на ее пути лежит множество высоких закругленных камней, ей тесно, и она быстро несет свои воды, стараясь как можно скорее достичь океана.
Вся переправа через реку занимает каких-нибудь четверть часа, паром двигается наискосок к Сьюдад-Боливару.
Город лежит на скале, похожей на гигантскую пирамиду, которая опускается к реке тремя широкими уступами. Береговая улица по своей планировке напоминает террасу, она засажена деревьями, и под сенью их листвы уютно расположились небольшие кафельные бассейны с водой или без неё. Желто-синие ящерицы длиной со ступню ноги шныряют по булыжной мостовой так быстро, что кажется, будто это порхают маленькие птички с длинными хвостами. Иногда они в мгновение ока перебегают по электрическим проводам со столба на столб.
Жара. Желто-белая, густая, потогонная жара, особенно усиливающаяся после полудня. Все проникнуто ожиданием ветерка, того самого ветерка, который пропадает рано утром и снова начинает дуть только к вечеру, неся с собой прохладу.
Сьюдад-Боливар... С давних пор он охватывает железным обручем течение Ориноко, контролируя движение по реке, а, следовательно, и путь в далекие «дебри» Венесуэлы. Здесь сталкивались и до сих пор сталкиваются дикость и цивилизация. В настоящее время город, прежде всего, является историческим памятником, и его невзрачные деревянные дома зачастую связаны с великими именами и событиями.
На тротуаре стоят торговцы с плетеными гамаками разных цветов. В покупателях недостатка нет, ибо без гамака до сих пор трудно обойтись в этой стране джунглей и диких степей.
Очень хочется есть и пить, но Родригес отрицательно качает головой: «Не советую…». Наконец, он просит водителя сделать остановку возле автозаправки, рядом с которой толпиться несколько продавцов мороженного со своими тележками.
Продавцы ведут свою торговлю чрезвычайно степенно. Они начинают приготовлять каждую порцию мороженого отдельно, когда каждый из нас уже заплатил деньги. Кусочек льда растирается в специальном аппарате с давильным приспособлением и вращающимся диском. Затем из нескольких стеклянных банок внутрь ёмкости наливают какие-то ярко окрашенные жидкости, и вот эту ледяную массу ядовито-красного, желтого или зеленого цвета нам накладывают в бумажные кульки. Да… Со знаменитым московским фруктовым мороженым «за 7 копеек» – никакого сравнения…
Проезжая мимо вилл на городских окраинах, деревянных домиков и жалких хижин, мы повсюду замечаем ухоженные, благоухающие сады, почти парки. Видимо, вне зависимости от своего социального положения, местные жители тщательно берегут уникальную природу этого удивительного края.
Очень скоро мы оказываемся возле заброшенного пригородного причала, откуда, по-видимому, будет дан старт нашей экспедиции на Ориноко.
Возле пристани нас ждут две большие моторные лодки и еще один наш гид – красавец-мулат Педро.
- Вот это мачо! – восхищенно закатывает глаза впечатлительная Аня Амелина.
Еще бы! Почти два метра ростом, идеального телосложения, с литыми буграми мышц и белозубой улыбкой Педро производит впечатление на всех. Африканской крови в нем явно больше индейской, но гены и тех и других предков постарались продемонстрировать в Педро свои лучшие качества. Наши мужчины, не сговариваясь, втягивают животы и распрямляют плечи.
- Кара! – неодобрительно качает головой Карлос. – Я уже говорил тебе, что «мачо» только в русском языке звучит круто и означает комплимент. Здесь такому слову никто не обрадуется. Это не ругательство, но что-то вроде того…
- А что значит «мачо» у вас? – вмешивается наш любопытный ребенок.
- Кобель… - походя бросает Николай Николаевич и внезапно спохватывается, - Ой прости, Лера, простите Людочка…. Я это обозначил в зоологическом смысле. В смысле самца, понимаете?..
Мы смеемся. Мы уже давно выяснили, что наш обожаемый профессор, интеллигент в пятом колене, иногда может ввернуть и крепкое словцо, и дать очень яркий и образный эпитет, который потом приклеивается к человеку или объекту надолго. Но, поверьте, такого понятного и очень «своего» Дроздова мы любим еще больше, чем недоступного ведущего с телеэкрана.
С шутками-прибаутками рассаживаемся в лодки. Женщины, гуру, Карлос и Володя-психолог занимают более просторную и комфортабельную посудину с лавками, обитыми мягким дерматином и цветным шатром над головой. Мужчины решают плыть на узкобедрой и старой лодченке без навеса.
- Андрей! Давай ты с аппаратурой тоже к нам. – Мне жаль расставаться с мужем даже на два часа пути. – Кто-то же должен фотографировать всю эту красоту…
- Да, Андрей Петрович! – поддерживает меня Николай Николаевич, - Инночке и нам будет вас не хватать. Тем более, что по дороге я хотел бы рассказать вам об Ориноко. Любопытное, надо сказать, место…. Весьма любопытное.
И вот мы стартуем. Моторы работают тихо, пережевывая и отплевывая воду позади лодки. Время от времени их вообще выключают и мы пробираемся по заросшей кувшинками реке с помощью длинных шестов.
Дроздов начинает рассказ:
- На берегах многочисленных притоков Ориноко, как любезно меня проинформировал Карлос, проживают индейцы варао, в переводе с местного наречия «люди на каноэ». Они занимаются исключительно рыболовством и многие из них даже не знают испанского языка. Варао - искусные ремесленники, они прославились своими плетеными изделиями, довольно изысканной резьбой по дереву, в частности, деревянными фигурками, вырезанными из дерева бальса. Его древесина очень легка по весу и проста в обработке, челноки из бальсы отлично держатся на воде. Гамаки, сплетенные индейцами варао из волокна пальмовых листьев, очень популярны среди венесуэльцев. Думаю, мы обязательно купим у них парочку таких сеток. Ведь один гамак «варао» может легко выдержать четырех спящих взрослых людей одновременно! И всем будет удобно…
- Николай Николаевич! – перебивает профессора Лера. – Смотрите, цвет реки поменялся. Это не к перемене погоды?
- Отличное наблюдение, моя дорогая! – профессор с удовольствием оглядывается вокруг себя. – Мы пересекаем место, где в Ориноко вливается какой-то приток. Вон там, слева. Видите? Примечательно, что вообще все реки в дельте Ориноко разноцветные. Цвет воды может варьироваться от светло-серого и бледно-желтого (так называемые, белые реки) до темно-кофейного и даже чернильного (черные реки). Это зависит от компонентов почвы на дне, береговой растительности, времени года, климата и многих других факторов.
Интересно, что вокруг черных рек почти нет москитов, и в их водах не водятся кайманы. Белые же реки наоборот кишат живностью и насекомых здесь несметное количество. Цветовой контраст особенно заметен в месте слияния двух рек или в месте впадения притока в основное русло. Воды двух цветов смешиваются не сразу, а некоторое время текут параллельно. Когда Ориноко достигает побережья, основное полноводное русло реки разделяется на сложную разветвленную сеть более мелких рукавов с бесчисленными островами.
Украшают сельву Ориноко произрастающие здесь пальмы мориче, чьи прямые и стройные стволы достигают 30 метров в высоту (их сердцевину, кстати, употребляют в пищу). В дельте и пойме Ориноко водится множество птиц, их здесь более 100 колоний. Алый ибис гнездится на деревьях, растущих на многочисленных островках . Здешняя популяция более чем из 65 тысяч пар составляет значительную часть всей мировой популяции этой птицы. В дельте Ориноко гнездится также большое количество древесных аистов, бразильских ябиру, различных видов цапель и уток. Птичий мир прилегающей к сельве саванны также своеобразен, здесь встречаются тинаму, бразильская кариама и богатое разнообразие мелких певчих птиц и попугаев, а также многочисленных хищников: ястребов, соколов, коршунов, соколов и грифов. Вся эта пернатая орда часто залетает к этим местам, в поисках добычи, новых гнездовий и так… поразвлечься.
- Тоже туристы, вроде нас – хмыкает дядя Женя и припадает к видоискателю, стараясь не упустить ничего интересного. Ассистентом у старейшего телеоператора России подвизается Вячеслав Андреевич. Этот тандем седовласых путешественников так сработался, что даже профессор Дроздов не беспокоится о том, что во время поездки мы можем не заметить и не снять что-нибудь важное.
Примерно через два часа мы прибываем к пункту нашего конечного назначения – лоджу «Бока де Тигре». Нас встречает улыбающийся персонал лоджа и дружелюбный пёс по кличке Тибурон (имя собаки, конечно, тут же выяснила Лера). Тибурон – на местном наречии – акула. Но это очень ласковая акула, которая с удовольствием принимает от нас подарки в виде остатков бизнес-ланча…
Все настолько измучены долгой дорогой, беспокойной ночью и новыми впечатлениями, что, отказавшись от ужина, разбредаются по своим номерам-хижинам.
Завтра нашему дружному коллективу опять предстоит расставание. Часть отряда пойдет «на экстрим» - искать какого-то знаменитого у индейцев варао шамана. Оставшиеся будут тоже заняты поисками: Николай Николаевич намерен обязательно заснять каких-то уникальных черных обезьян.
Засыпаем под многоголосый хор гигантских лягушек…
Утро начинается со скандала.
Точнее, не так.
Утро, конечно же, начинается с обильного, но не вкусного завтрака «по-латиноамерикански». Мы уже видеть не можем тосты, омлет из яичного порошка и кукурузные чипсы.
- Да, девчонки, - подмигивает нам Сергей Алешин, - пора вам опять отправляться на местный камбуз с визитом. – Глядишь, и порадуете нас борщечком, или ушицей, или еще чем земным и питательным…
Он мог бы и не просить. Мы с Амелиной еще накануне вечером твердо решили, что днем познакомимся с местными поварихами и предложим им свою бескорыстную помощь. Огород здесь, надеемся, есть. Рыбы в реке полно (мы видели на причале целую стойку с удочками), а все наши поездки запланированы на утренние часы. Так что меню ужина, как минимум, мы сможем усовершенствовать. Правда, попробовать нашу стряпню получится не у всех: Миша, Алексей, Андрей, Саша, Карлос и Родригес снова на три дня уходят в джунгли.
- А кто, собственно, определил, что в джунгли пойдут именно ОНИ? – резкий голос Сайгина диссонирует с мирной атмосферой завтрака.
- Охолони, Володя. – Мише не хочется скандала.
- Стоп, машина! – Сайгин встает. – В нашей программе черным по белому прописаны экстремальные экспедиции, цитирую «для тех, кто в состоянии выдержать физические нагрузки»… Я, например, в состоянии.
- Ага! В состоянии не стояния – лениво отмахивается от Сайгина Алексей. – От тебя перегаром разит за версту. Ты бы меньше на ром налегал, тогда бы можно было о чем-то говорить.
- Ты не прочел в программе еще одной фразы – мрачно добавляет Андрей, - Группы для экстрима формируются по принципу совместимости и моральной выносливости. С чего ты взял, что я с тобой совместим?
- А мне плевать! – Володя срывается на крик. – Ты со своей женой совмещайся. В кровати! А я за эту поездку выложил столько же бабла, сколько и все. И здесь я буду решать, куда мне идти, а куда нет.
- Володя, не надо скандалить, - я пытаюсь погасить назревающую ссору. – Мы еще в Кито составляли маршрутные карты, определяли количество участников вылазок в джунгли, подбирали экипировку. Если пойдешь ты, значит, не пойдет кто-то другой. Кого ты предлагаешь вычеркнуть?
- Заткнись, женщина! Твой номер вообще восемь. Иди, вон, суп вари для Алешина. Или мужа ублажай. От баб польза только на кухне и в спальне. Здесь мужики разговаривают!
Андрей молниеносным движением взвивается из-за стола и хватает Сайгина за футболку:
- Ты что сказал? Ты на кого посмел рот открыть? Если ты еще раз хотя бы шепотом, слышишь, ше-по-том обратишься к моей жене, то останешься в этом лодже навсегда. В виде индейской мумии.
- Брейк, Андрюша! – повышает голос и Николай Николаевич. – Вы же интеллигентные люди. Давайте всё решать мирно.
- Я готов уступить свое место, - Карлос и Родригес одновременно умоляюще прикладывают руки к груди.
- Но мы не готовы идти в джунгли с Сайгиным, - отметает предложение Михаил. – Я Володе еще на Лос-Рокесе говорил, что человеческие отношения, доверие, «настоящесть» - это те качества, которые никак не зависят от нашего желания выглядеть настоящими…. Я полностью поддерживаю Андрея. Идти в разведку и в горы, и в джунгли можно только с тем, кому доверяешь полностью. Сайгину я не доверяю. Не потому что он…, не потому что ты, Владимир, хуже меня…. Может и лучше. Но в разведку я с тобой не пойду.
- А мне вы доверяете, мужики? – негромко произносит Алешин и трогательно краснеет. – Если Карлос не пойдет, то можно мне?
Мужчины с изумлением оборачиваются к Сергею. Толстый, рыхлый, не спортивный, мягкий, рассеянный и обаятельный как Винни-Пух Алешин вызывает почти у всех нас добрую улыбку. Алексей, Миша и Андрей переглядываются.
- А вот тебе, пожалуй, можно… - озвучивает общее мнение Семенов.
- Только, чур, тащить тебя из болота, если что, будет Миша – смеется Андрей.
- Вообще-то я в прошлой жизни мастер спорта по гимнастике, - еще больше краснеет Сергей. – Хотите, прямо здесь на шпагат сяду?...
Мужчины пожимают друг другу руки и отправляются заново рассортировывать экипировку. Ведь у добровольного отставника Карлоса и новобранца Алешина совпадает только размер обуви. Остается придумать, как найти способ заменить одежду 46-го размера на 58-й….
По поводу экипировки я бы хотела объяснить дополнительно.
В джунглях нашей группе предстоит идти практически по пояс в воде. Под дождем. Среди плотных туч москитов. В сорокоградусную жару. В этой связи очень важно, чтобы в местах ночевок, когда можно будет растянуть над гамаками москитные сетки и соорудить полиэтиленовые навесы каждый из путешественников имел возможность хотя бы на ночь переодеться в сухое. Следовательно, каждому понадобится, как минимум, по 3-4 футболки с длинными рукавами, по 2-3 пары штанов, и 5-6 пар носков. Лучше длинных. Еще дождевики, панамы, ветровки на случай похолодания (а здесь наблюдаются резкие перепады температуры до +13 градусов ночью), резиновые сапоги и ботинки. Словом, вещей приходится нести много.
Поскольку в лодж мы брали всего по минимуму (основной багаж остался в Сьюдад-Боливаре), то собираем наших парней сообща.
Первым свой скарб выносят на общую веранду Николай Николаевич, дядя Женя и Вячеслав Андреевич. Затем с двумя модными толстовками с мультяшным принтом приходит Лера:
- Вот! Подойдут дяде Леше и Игорю Родригесу.
Я приношу свой любимый «джунглевый» безразмерный балахон, который обязательно пригодится Алешину.
Последним на веранде появляется Сайгин. Он ни с кем не разговаривает, но кладет в общую кучу три пары нераспечатанных новых носков. Ого! Адидас! Настоящий, гигроскопичный. Щедрый подарок!
Родригес критическим взглядом окидывает принесенное и решительно отодвигает всё в сторону, оставляя только носки, футболки и мой балахон.
- Перетерпим, - говорит он и советует поторопиться.
Солнце начинает припекать. Утлое каноэ уже нагружено продуктами и гамаками. Два проводника курят у причала.
- А воду разве не будем брать? – спрашивает Алексей.
- Я научу вас забирать чистую воду у джунглей, - отмахивается Игорь Родригес. – В этих местах есть пальмы водоносы. В их полых ветвях собирается чистейшая дождевая вода…
Скомкано прощаемся, целуемся. Каноэ отплывают.
О событиях, которые произошли в следующие три дня у нашего боевого отряда лучше всех (как, впрочем, всегда) расскажет Михаил Кравченко:
«Наш путь в далекую деревню, где по слухам, живет могущественный шаман, начинается с рассказа Игоря Родригеса. Каноэ скользят борт о борт, голос рассказчика прекрасно слышен в обеих лодках.
- Шаманы – говорит Игорь – это, прежде всего, знахари и целители, но у варао они занимаются также предсказаниями, заглядывая в настоящее, прошлое и будущее людей. Шаман - всегда ясновидец. Он может сообщить, что происходит в данное время вдали от него.
Шаман живет между различными реальностями. Это магический воин, изменяющий состояние сознания и совершающий сказочные подвиги. Он - посредник между обычной и необычной реальностями, как точно определил еще Кастанеда, и способен управлять силой для оказания помощи людям.
Шамана зовут, чтобы помочь человеку, который утратил своего духа-хранителя или даже вообще потерял душу. В этом случае шаман отправляется в целительное путешествие в необычную реальность, чтобы отыскать там утраченный дух или душу и вернуть их прежнему владельцу. Если пациент плохо себя чувствует, или страдает от какой-либо конкретной локальной боли, например, зубной, то задача шамана - извлечь из его тела вредную силу и восстановить, таким образом, здоровье больного. У шаманов варао всегда двоякий путь к исцелению: удаление вредной силы и восстановление полезной.
- А для путешествия по реальностям эти шаманы наркотики не употребляют, случайно? – проявляет бдительность Алексей.
- Нет. В этом смысле варао, скорее, исключение из канонов латиноамериканского шаманизма. Никакой травы, никаких грибов и прочего. Тот человек, к которому мы отправляемся, уже знает о нашем визите. И готовится к нему. Но по-другому…
- Знает? Откуда? – хмыкает Андрей. – Ты ему эсэмэску сбросил?
- Знает, и всё! – хмуро заявляет Родригес. – Впрочем, вы сами увидите. Когда верхние силы сообщили шаману о том, что мы его будем искать, шаман перестал пить и есть. Он будет соблюдать пост два-три дня. А утром, накануне встречи с нами, выкурит пару-тройку больших сигар на голодный желудок. Обычно ему хватает и одной. Но наши души для него читаются сложнее, чем души соплеменников. Поэтому он и готовится тщательнее…
- Сказка про белого бычка, - буркнул Андрей и все надолго замолчали.
Наконец, не выдерживает Сергей Алешин:
- Игорек, подскажи, а наше путешествие, действительно, будет опасным? Или мы так, девушек пугали? – Сергею пока нравится все: и прекрасное утро на реке, и балансировка в неустойчивом каноэ, и даже теплый дождик, который пока никак не похож на тропический ливень.
- Если «опасный» и «сложный» - слова синонимы, то да… Реально у нас есть две угрозы – это риск заблудиться и вампиры.
- Заблудиться? С проводниками? – Сергей искренне удивлен. Меня же резануло по уху сказочное слово «вампиры». Обязательно уточню, что Родригес имел в виду.
Выясняется, что даже сами индейцы легко могут заблудиться в джунглях. Игорь довольно красноречиво объясняет нам, почему варао предпочитают жить вдоль самой Ориноко и редко углубляются в дебри:
- Представьте, - говорит он, - что с неба на землю высыпали огромную кучу спагетти, которая хаотично рассредоточилась в лесу. Эти «макаронины» - русла ручьев. В засуху они пересыхают и можно без проблем пройти джунгли насквозь. Но в период дождей, то есть семь месяцев в году, вода значительно поднимается. Ручьи сплетаются в сложнейший лабиринт. Солнца под кронами не видно. Ориентироваться по течению – бессмысленно. Можно войти в заросли и проплутать там до скончания века. Точнее, до наступления сухого периода. Если к этому времени тебя не сожрут кайманы, а ты сам исхитришься не помереть с голоду, то выживешь… Поэтому варао изобрели турэ.
- Что-что изобрели? – не расслышал Лёша.
- Турэ – это обычная плоская доска, которую они особым образом расщепляют на пластины, но не до конца. Если ей стукнуть по стволу дерева, раздается специфический громкий звук. Его слышно километра за три. Перестукиваясь, варао находят друг друга.
- А наши проводники взяли туры? – Алешин придирчиво осмотрел небогатый скарб наших провожатых.
- Нет. Мы будем стучать обычными палками. А ориентироваться как раз на ответы турэ.
Я не выдержал и вмешался:
- Игорь, ты что-то сказал о вампирах…
- Ну, да, – спокойно продолжил Родригес – Здесь живут летучие мыши-вампиры. Они обычно по ночам нападают на теплокровных млекопитающих, питаясь их кровью. Но в здешних местах, где мало скота, не брезгуют и человеком. Теоретически, укус вампира безболезнен и не опасен. Но это только в чистой в теории. Вампиры переносят сотни инфекционных заболеваний, в том числе и бешенство. Кстати, это единственные звери на планете, которые обладают стойким иммунитетом к бешенству. Они его передают, но сами не гибнут. В газетах писали, что в этом году жертвами вампиров уже стали 46 человек.
- Фу! Твари, какие мерзкие, - вздохнул Алешин, и поежился.
Тем временем наши каноэ причалили к берегу и приключения начались.
Нас окружает монолит из зелени, затхлого, насыщенного всепроникающей влагой воздуха и угнетающего полумрака тропического леса, залитого водой в разных местах по пояс. Его дно - это гуща лиан, эпифитов, папоротников и грибов. Без точных ориентиров мы почти 9 часов шагаем по скользкому ковру из опавших листьев, превратившихся в маслянистую грязь. Чтобы устоять, хватаемся за все, что оказывается под рукой, чаще всего - за пальму, усеянную колючками, и постоянно раним себе руки. Каждый раз это сопровождается тирадой крепких русских выражений. Я вижу, как скользят и падают даже наши индейские проводники. Саднит натертая промежность, и болят покрытые волдырями, израненные ладони. Под стволом упавших поперек «тропы» деревьев приходится лезть на четвереньках. От тяжести рюкзака ноги немеют и подкашиваются, но я напрягаю волю и стараюсь поднимать их выше, чтобы не споткнуться о переплетения корней. Мучают заливающие лоб и глаза струйки пота и еще тучи москитов, которые болезненно жалят даже сквозь одежду. Если бы не термитники, прикладывая руки к которым мы натираем лица, обеспечивая аромат, отпугивающий комаров, то глаз уже ни у кого не было бы видно.. Мы вконец измучены, сердце бешено стучит. Я чувствую, что близок тепловой удар, и, забросив рюкзак на ближайшее дерево, навзничь валюсь в воду. Вот оно - истинное блаженство!
- Всё! Привал! – кричит Родригес и мы, как подкошенные, падаем у стволов пальм. Для ночлега выбрано относительно сухое место.
- Господа! – раздается голос нашего оператора, Саши Фетисова, - А где здесь можно помыться? Я грязный, как черт….
Сил нет, но мы хохочем как полоумные.
- А что? – поддерживает Александра наш новобранец Алешин. – Давайте-ка соорудим душ! Игорь велел переодеться в сухое…, что же мы это сухое на грязное тело одевать будем? Мне, например, жалко Инночкин балахон пачкать…
Силе духа Сергея можно только позавидовать. Я-то прекрасно видел, что при его весе и комплекции, Сергей устал больше всех нас вместе взятых. Но не пожаловался ни разу. А теперь вот еще душ затеял…
Кряхтя, поднимаемся и раздеваемся догола. Оказалось, чистюля Семенов взял с собой шампунь. Супер!
После мытья, действительно, становится легче. Индейцы пересмеиваются, поглядывая на нас, и колдуют над ужином. Командует ими Андрей:
- Кофе! Кофе первым делом готовим!
Кто б сомневался….
Второй день начинается с сюрприза.
Мы едва успели позавтракать и переодеться во вчерашнюю одежду (которая, конечно же, абсолютно не высохла за ночь, зато упоительно пахла копченой колбасой, ибо сушилась над костром), как Родригес радостно восклицает:
- Я слышу турэ!
Действительно, где-то впереди и слева раздается неповторимый звук «з-з-з-бум-бум-з-з-з». Наши проводники вскакивают и начинают колотить палками по стволам. В ответ – тишина. Затем звук повторяется, но уже правее. Теперь палками стучит весь наш отряд. Петрович при этом умудряется выбивать знакомый всем с детства пионерский ритм: «Бей, бей, бей! Бей, бара-бан-щик, бей!». Через тридцать минут сплошного тарарама, между деревьями показывается узкий нос каноэ. Но лодка пуста. Ее толкают перед собой два рослых мужчины. Одному из них лет тридцать, второму явно за пятьдесят. Они одеты в джинсы и клетчатые рубашки. Вполне цивильно, кстати…
- Чегуирэ, привет! – радостно орёт Родригес по-русски, спохватывается и повторяет приветствие уже по-испански.
Пожилой мужчина улыбается и приветственно поднимет руку.
- Это шаман, Чегуирэ! – поворачивает к нам сияющее лицо Родригес. – Вот здорово! Честно говоря, я не был уверен, что мы найдем его. Уже два раза я приходил сюда, один раз сам, в прошлом году, второй раз с чехами – в этом. Но шаман не захотел нам показаться.
- Интересное кино, - хмурится Алешин. – Это что же? Мы могли вот так проходить три дня по джунглям и никого не найти?
Мы с Андреем и Лешей перемигиваемся и улыбаемся. Что ж, опыт бесполезных поисков индейцев в Эквадоре никто еще не забыл…
В этот момент нас даже не беспокоит то, что шаман совсем не похож на «настоящего» индейца. Он выглядит как обычный городской житель. Вот разве что в волосы воткнуто черно-синее перо.
Здороваемся. Обнимаемся. По жестам шамана понимаем, что нам следует идти за ним.
- Чегуирэ пользуется в здешних местах огромной популярностью. К нему приходят за советом. Ему приводят больных даже из Сьюдад-Боливара. Он зажиточный, по нынешним меркам, человек. Денег шаман не берет, но всегда рад подаркам. Правда, берет и их не у всех. Я бы сказал, что Чегуирэ принимает одного из десяти страждущих. Почему? Я так и не сумел это выяснить.
Мы продвигаемся вниз по течению небольшого ручья, который со временем превращается в мелкую, но судоходную речушку. Чегуирэ предлагает нам занять место в каноэ, взбирается в лодку сам, а индейцы, держась за борта утлой посудины, плывут рядом. Впереди показывается несколько хижин варао, стоящих на сваях. Не доезжая до них метров сто, Чегуирэ знаком просит остановить каноэ, протягивает руку и срывает с ветки бутон водного какао.
- Это ритуал. – Шепотом объясняет Игорь Родригес. – Обряд общей еды.
Плод, который нам вручают, довольно крепок и похож на настоящее какао. Внутри много орешков размером с грецкий, наполненных слизью с ореховым вкусом. Весьма питательный продукт, который все оценивают по достоинству. Довольный произведённым эффектом, шаман несколько расслабляется. А я поворачиваю голову направо, да так и застываю с открытым ртом. Верхушки деревьев усыпаны маленькими обезьянками, которые спокойно раскачиваются на хвостах и руках. Родригес же оглашает сельву радостным воплем. Нам навстречу летит большая стая туканов. Увидев их в природе, я понимаю, что в клетках они выглядели совсем по-другому. Перелетая с дерева на дерево, они кажутся одним большим клювом с крыльями, который, тянет птицу к земле. Вдоволь насмотревшись на них в бинокль, мы пришвартовываемся у ближайшего дома.
Пробравшись по топким мосткам, мы оказываемся под навесом, где юная девушка жарит рыбу.
Сережа Алешин, который явно не считает водное какао достаточным для завтрака, с вожделением вдыхает аромат и немедленно дегустирует порцию, предложенную ему смутившейся красавицей.
- Что за рыба? Пиранья? – спрашиваю я у Родригеса.
- Курвината. – коротко произносит он.
Поскольку куски уже изжарены до неузнаваемости, не берусь описывать этих рыб, а названиям в Венесуэле доверять нельзя. Пума у них лев, а ягуар – тигр.
В самом большом доме живет сам шаман и какие-то его родственники. Нам были показаны домашние животные и птицы, представлены все члены семьи, продемонстрирована «судостроительная верфь», ведро со съедобными червями, необходимыми для вечернего шаманского ритуала и стая орнитологических буратин – ручных туканов, привязанных за лапки неподалеку от дома.
Червей соглашаются попробовать Сергей и Алексей. Именно им предстоит испытать на себе мастерство шамана.
Хочу вас сразу же успокоить, что «черви» - это, конечно же, никакие не черви, а личинки усачей. Однако Игорь принципиально отказывается признать, что когда они вырастут, то будут жуками, а Николая Николаевича Дроздова рядом нет, так что опровергнуть слова Родригеса некому. Хотя, может быть, эти «черви» и вправду так хороши на вкус, что шансов стать жуком ни у кого из них нет.
Закончив с едой, мы отправляемся на рыбалку. Удочкой служит корявая палка с пальмовой «леской», и, нанизав на большие ржавые крючки по куску мяса, мы замираем в ожидании клёва.
Так незаметно проходит день. Классный день, кстати! Я мгновенно вспоминаю подзабытое уже ощущение естественного и безграничного покоя, которое все мы почувствовали, когда месяц гостили в племени караваев на Новой Гвинее.
Вечереет. Тревожно звучит там-там (не знаю, как он называется у индейцев). Все племя собирается в доме у Чегуирэ.
В центре дома разжигают костер. Света его очевидно мало для съемок и мы подсвечиваем происходящее налобными фонариками.
Первым шаман приглашает Сергея Алешина. Еще до ритуала Родригес объяснил нашим добровольцам, что нужно мысленно сформулировать самый волнующий тебя вопрос. И высшие силы дадут шаману на него ответ…. По репликам друзей я понял, что они не готовы рисковать сокровенным. С одной стороны, все мы христиане и как-то настороженно относимся к шаманизму. С другой, в сам шаманизм никто особенно и не верит…
- Ладно, спрошу чего-нибудь незначительное, - говорит Алешин и укладывается на циновку.
Чегуирэ затряс над ним какой-то странной штукой, напоминающей расписную тыкву, пронизанную палкой. Внутри тыквы пересыпались камушки, издавая мерный шелест.
Через пять минут мы сдавленно захихикали, услыхав молодецкий храп Алёшина.
Ритуал продолжается около часа. Шаман скачет вокруг лежащего Сергея, издавая странные звуки и не переставая трясти своей погремушкой.
- Сача! – наконец отрывисто говорит он, хлопает Сергея по лбу ладонью и показывает пальцем на Алексея.
- Я? – бледнеет Лёша.
- Си! – так же коротко отвечает шаман, и вся процедура повторяется заново. Только в этот раз ввести Алексея в транс шаману не удалось. Мы видели, что наш приятель только претворяется спящим, периодически приоткрывая глаза и хитро щурясь на Чегуирэ.
Когда всё закончилось, шаман отводит Родригеса в сторону и что-то ему втолковывает.
- Шаман очень удивился, что белые люди пришли к нему с такими незначительными просьбами, - наконец объясняет нам вернувшийся Родригес.- Ты, Сергей, должен узнать следующее… Причина твоей проблемы кроется в том, что ты когда-то давно сел на камень с черным духом внутри. Это было в городе, который весь ушел в воду…. Теперь шаман изгнал из тебя черного духа и ты станешь меняться. Но только до тех пор, пока сам не скажешь, что хватит. Если ты не выдержишь и попросишь духов остановить исцеление, черный дух вернется опять…. Он очень медленно будет удаляться от тебя…
- Бред какой-то, - не выдерживаю я. – Серый, ты какой вопрос задавал?
- Я хотел узнать, почему я такой толстый… – Сергей запнулся и покраснел. – Кстати, я начал резко набирать вес после поездки в Венецию…
- А у меня что? – перебил Алешина Семенов.
- С тобой сложнее… - нахмурился Родригес. – Чегуирэ сказал, что ты когда-то не поверил очень мощному шаману, посмеялся над ним и теперь он тебе мстит. Поэтому ты и не уснул. Тот, твой первый шаман, не отпустил тебя от себя.
- Твою мать… - Алексей встает, уходит, возвращается и снова садится. – Знаете, что я спросил у шамана?.... Почему я стал лысеть? Во как!!! Это мы с Алешиным договорились всякую хрень спрашивать. На всякий случай… А ведь шаман прав. Как-то давно, лет десять назад, мы с женой и тещей пошли на сеанс Кашпировского. Ну, помните? Раньше это было модно. Мои женщины были настроены серьезно, а я ржал постоянно. Когда Кашпировский приказал всем закрыть глаза, я, конечно, закрыл. А сам думаю: «Если ты такой мощный колдун, то пусть у меня на лбу волосы вылезут..»
- И?! – не выдерживает Петрович.
- Как видишь… - Леша хлопает себя по макушке, покрытой редким пушком. - Вылезли! Причем на следующий же день…
Такого поворота событий никто не ожидал.
И почему мы не спросили у Чегуирэ о чем-то действительно стоящем?…
Утром, тепло попрощавшись с племенем, мы отправляемся в обратный путь. К удивлению Родригеса, шаман лично решил провести нас до большой воды. Оказывается, он «просканировал» наши головы, души, энергетические оболочки (или что там исследуют шаманы?) и решил, что мы достойны его дружбы.
Кстати, расставались с шаманом мы неподалеку от лоджа, в небольшой деревеньке, куда шаман отправился по собственной инициативе, так как почувствовал в этой деревне заболевшего ребенка. Весь сложный обратный путь он проделал вместе с нами, помогая найти потайные тропы и всегда идя первым.
Мы испытывали определенную неловкость не только по причине того, что изначально скептически отнеслись к мастерству Чегуирэ, но и от того, что не взяли с собой для шамана подарков. Элементарно забыли.
И вот в момент прощания Андрей решительно снял с себя ветровку и протянул ее шаману.
- Спасибо вам за всё!
Лицо Чегуирэ озарила светлая, детская, какая-то особенно широкая улыбка. Он приложил руку к сердцу, низко склонил голову и стал расстегивать на себе ковбойку. Через минуту рубашка оказалась в руках у Андрея.
Мы с Лешей, Сашей и Сергеем, не сговариваясь, тоже стали разоблачаться, чтобы одарить друзей Чегуирэ. Индейцы радостно загукали.
Как потом выяснилось, мы по наитию совершили самый священный для индейцев ритуал – дарение своих вещей. У них считается, что новая вещь бездушна, а рубашка, подаренная со своего тела, обозначает, что ты вручаешь человеку часть своего сердца и души. Это что-то вроде кровного братания.
Почему Петровичу пришла в голову странная мысль протянуть Чегуирэ свою куртку – не знаю. Но уверен, что все в этом мире – не случайно!
Расставшись с шаманом, мы долго хохотали глядя на Сергея Алешина. Раздарив свою богатырскую одежду и получив взамен узенькие брючата и мальчишеские майки, Сергей сидел на носу каноэ в красочных спортивных трусах и спасательном жилете…
Кстати, уже в Москве я узнал, что за месяц, после визита к шаману, Алешин похудел без видимых на то причин аж на 17 килограмм».
Источник