Репрессии, которые мы потеряли
3 мая 1907 года завершили свою работу военно-полевые суды, введённые Петром Столыпиным во время революции 1905-1907 гг.
Слово «репрессии» давно и прочно увязано в массовом сознании с советской эпохой. У отдельных граждан складывается впечатление, что прежде в российской истории государство не санкционировало массового преследования по политическим мотивам. Это совсем не так: были и репрессии, и внесудебные органы ускоренного рассмотрения дел, и трудовые лагеря для тех, кому удавалось избежать расстрела или повешения. Сегодня, когда мы справляем 109-летие отмены учреждённых Столыпиным военно-полевых судов, стоит поговорить о том, почему одни репрессии мы помним, а другие – нет.
Революция
К тщательно лакируемой версии нашей истории «Балы, красавицы, лакеи,юнкера и вдруг ниоткуда – толпы большевиков» мы обращаемся довольно часто. Есть у неё ещё один изъян, – революция 1905-1907 гг., или, как её ещё называют, Первая русская революция. Поэтому толпы можно оставить, а «ниоткуда» придётся убрать.
Можно говорить, что началось всё с «Кровавого воскресенья», в учебниках так обычно и делается. 9 января 1905 года в Санкт-Петербурге началась всеобщая забастовка – рабочие направились к Зимнему дворцу с петицией. Петиция состояла из трёх групп требований: собственно интересы рабочих (8-часовой рабочий день, ограничение произвола собственников, расширение прав профсоюзов в управлении производством); общеэкономические требования (реформа налогообложения, отмена выкупных платежей за землю); политические (свобода слова, печати, собраний, религии, созыв сословного народного представительства).
Однако, как видно из требований, началось всё гораздо раньше. Петиция – это лишь более современное название челобитной, т.е. механизма коммуникации с верховной властью, которому в XX веке насчитывалось не менее 500 лет. Но как мы помним, после убийства Александра II был взят курс на укрепление, а не на ослабление самодержавия. С проблемами, отложенными Александром III, столкнулся Николай II.
С содержанием петиции правительство и царь были ознакомлены заранее, принимать её от рабочих не планировали, для охраны Зимнего была выставлены войска. Итог: не менее 130 погибших и умерших о ран.
В результате создалась наихудшая из возможных ситуаций. Рабочие только увеличили количество забастовок, подняв их на новый организационный уровень.
Все помнят лозунг 1917 года «Вся власть Советам!» А откуда вдруг взялись эти Советы в 1917-м? Впервые массово они начали возникать как раз весной 1905 года. В ответ власть отдельными уступками (закон о веротерпимости, согласие на созыв Думы, октябрьский манифест о даровании гражданских свобод) пыталась разрядить обстановку. А напряжение не спадало.
Как уже отмечалось, волна революционного террора 1901-1911 годов унесла около 17 тыс. жизней. 9 тыс. из них приходятся на 1905-1907 годы. Да и не только в терроре дело. Волнения постепенно перекинулись на военные части и флот (восстания на броненосцах «Потёмкин» и «Георгий Победоносец»).
Поэтому от пряников перешли к кнутам.
Реакция
19 августа 1906 года, через неделю после неудавшегося покушения на Столыпина на его даче на Аптекарском острове в Петербурге (сам глава МВД в результате взрыва бомбы получил лишь ушибы, но погибло 27 человек) по его же предложению вводятся военно-полевые суды.
Мера логичная: к концу 1906 года 82 из 87 губерний Российской империи находились на военном положении. В военно-полевых судах в ускоренном порядке рассматривали дела террористов и революционеров. Судили в таких судах офицеры, без привлечения свидетелей, прокуроров и адвокатов. К концу года осуждённым запретили даже подавать прошение о помиловании. Ускоренный порядок – это 48 часов на вынесение приговора и ещё 24 на его исполнение.
Закон о военно-полевых судах действовал 8 месяцев, 3 мая 1907 года он утратил силу, поскольку не прошёл утверждения в созванной к тому времени Государственной Думе. Однако на Кавказе и в Польше они продолжали действовать и после этой даты – уже под названием военно-окружных судов. Всего в 1906-1910 годах по приговорам этих судов казнили более 3700 человек.
Быстрота и массовость приговоров вкупе с авторством закона родили крылатые термины «столыпинский галстук» (т.е. виселица, выражение придумал кадетский депутат Думы Фёдор Родичев – гражданских казнили через повешение) и «скорострельное правосудие». Более 66 тыс. человек отправили на каторгу: прокладка железных дорог и строительство портов, солеварные производства, угольные шахты. Минимальный срок – 4 года, однако обвиняемые военно-полевыми судами обычно получали каторгу не менее 2 разряда (8-12 лет).
Результат и отношение общества
Жёсткие меры Столыпина по наведению порядка дали результаты, точно так же, как расправа Александра III над народовольцами в 1880-х. Хотя казарменное охранительство и репрессии в ответ на террор без попытки осмыслить причины этого террора с каждым разом приводили к большему количеству жертв. Тем удивительнее разница оценок государственных репрессий в разные периоды истории России.
К репрессиям 1930-1950 годов сегодня принято относиться как к чему-то небывалому, некоему разгулу кровавого безумия, дотоле немыслимого. Между тем, именно так современники относились как раз к действиям, приведшим к революции 1905 года, а также к мерам по её подавлению. И не только те, на кого надели «галстук» или приговорили к каторге, но и цвет общества: писатели, художники.
Против военно-полевых судов резко выступил Лев Толстой – в дореволюционной России это многое значило.
Разница восприятия
Почему репрессии 1930-1950 годов – это репрессии, а репрессии 1906-1910 годов – это просто исторические события, хотя их разделяет всего 20-30 лет? Почему Столыпин – эффективный менеджер и образец реформатора, а Сталин – обязательно кровавый тиран? Обычно как аргумент приводят массовость репрессий, но в этом случае он не работает. Для сравнения: за период 1825-1905 годов в России за политические преступления было казнено 160 человек, в 1906-1910 – 3700. В пересчёте на среднегодовые показатели – скачок в 370 раз.
Причина такой разницы восприятия – попытка воспринимать и трактовать историю дискретно, а не как цельный процесс. Выделяя в истории «правильные» и «неправильные» периоды.
Между тем, попытки создания дискретной истории вредны и антиисторичны по своей сути. Независимо от того, о каких именно попытках (кинематографических, публицистических или даже научных) идёт речь. И вот почему:
Когда мы говорим о конкретном событии – репрессиях времён Сталина или Столыпина – они остаются репрессиями независимо от того, чья фамилия стоит рядом.
2. У каждого события существуют причины и исторический контекст. Рассмотрение события вне контекста и в отрыве от причин не даёт его понимания, оно даёт лишь истерику по мотивам.
3. От попыток создать дискретную версию собственной истории всего полшага до отрицания государственности как таковой.
