Террор, любовь и промывание мозгов
«Психологические методы изоляции, поглощения и внушения страха могут каждого увлечь в культ или секту. Так я сама стала одной из жертв». Преподаватель социальной психологии в Центре Мэри Уорд, автор книги «Террор, любовь и промывание мозгов» Александра Штайн рассказывает о своем опыте попадания в тоталитарную группу и раскрывает психологические механизмы, которые заставляют людей слепо верить харизматичным лидерам — как на уровне мелких сект и культов, так и на уровне государственных систем.
Я начала свое официальное исследование в 1999 году, спустя 8 лет после окончания своей борьбы за выход из секретной, так называемой марксистско-ленинской группы, чей лидер контролировал мою жизнь в самых интимных подробностях. Он устанавливал форму одежды, которую я должна была носить: это было похоже на версию бестселлера Джона Моллоя «Доспехи для успеха» (1975), где автор отдает особое предпочтение строгим синим костюмам и галстукам из красного шелка. Но ещё важнее то, что именно лидер этой группы решал, когда я могу выйти замуж и могу ли я иметь детей. Его указы печатались в записках из бежевой бумаги и передавались лично мне в руки моим «контактом». Поскольку я не была высокопоставленным членом группы, я не имела ни малейшего представления о нашем лидере.
Я вступила в группу под названием «Организация О» (просто – «О») в Миннеаполисе, твердо веря в то, что могу внести свой вклад в ее основную цель – установление социальной справедливости, той ценности, которую заложила в меня когда-то моя семья. Однако в реальности я лишь проводила время на различных работах – сначала была фабричным машинистом, занимающимся токарными станками, потом занималась рутинной деятельностью в хлебопекарне группы (но всё же мы пекли отличный хлеб), и, наконец, написанием коммерческих компьютерных программ.
Конечно, мне не давал покоя тот факт, что все эти занятия не имеют ничего общего со стратегией внедрения социальных изменений в обществе. Я постоянно спрашивала (пока не разучилась это делать) о том, как такая деятельность может повлиять на установление справедливости для бедных и обездоленных. И всегда получала единственный ответ – «борьбе необходима практика». Учитывая всю выполняемую мною работу, меня можно было бы сравнить с конем по имени Боксер из романа Джорджа Оруэлла «Скотный двор» (1945), трудолюбивым последователем, не имеющем понятия о конечной цели.
По мере того, как я «развивалась» в течение многих лет (так выражались у нас в группе), мне давали ясно понять, что «борьба вместе с практикой» поможет нам изменить себя до той степени, чтобы быть готовыми к созданию дивного нового мира, где мы сможем наконец начать свою борьбу за социальное равенство. Между тем, мы, будучи пешками в чужих руках, были настолько измотаны работами на двух сменах, продолжавшимися из года в год, бесконечной критикой и самокритикой, осуждением руководства любых радостей жизни, что в нас больше не оставалось энергии ни на размышления, ни на расспросы.
Однако, несмотря на, или, возможно, именно из-за монотонной и изнурительной работы в 1991 году я, наконец, вышла из группы вместе с двумя другими недовольными товарищами. Втроем мы образовали эдакий, как я сейчас его называю, «островок сопротивления». Наша маленькая группа смогла постепенно взломать код секретности, за которым таились сомнения относительно группы и ее лидера. Вместе мы начали отчетливо формулировать реальную, мрачную и пугающую историю о жизни в «О», чьи возможные места вербовки 1970-х годах находились в продовольственных кооперативах на Среднем Западе США.
После драматичного выхода я стала автором мемуаров «Наизнанку» (2002). Главная цель написания собственной книги заключалась в попытке понять то, как меня, независимого, любознательного и адекватного человека 26 лет, смогли завербовать и удерживать в такой группе в течение большого промежутка времени. Это была поучительная история для всех тех, кто еще не сталкивался с соблазном подобной идеи, и была написана для того, чтобы люди были в курсе существования закрытых групп с навязчивыми идеологиями и атмосферой страха.
К тому времени я многое узнала о способах промывания мозгов военных заключенных и других в Маоистском Китае и Северной Корее в 1950-х годах; ознакомилась с трудами психиатров Роберта Джей Лифтона «Технология «промывки мозгов»: Психология тоталитаризма» (1961) и психолога Маргарет Сингер «Культы среди нас» (1996). Сингер в своей книге описывает шесть условий для установления контроля над членами культа, которые включают: контроль за окружающей обстановкой; систему поощрений и наказаний; порождение чувства бессилия, страха и зависимости; перестройка поведения и мироощущения последователя. И все это в пределах замкнутой системы. Лифтон подчеркивает, что промывание мозгов происходит тогда, когда под контролем оказываются все человеческие связи. Вдобавок я изучила работу Джона Лофленда «Секта конца света» (1966), беспрецедентное тайное исследование обители Церкви Объединения – мунитов – в которой выделялись 7 шагов к полной трансформации, сосредоточенной вокруг изоляции последователей от всех, кроме других членов культа. Все вышеперечисленные ученые согласились в том, что главная сущность культа состоит в изоляции жертвы от ее прежних связей и подавление прежней личности для создания новой, подчиняющейся личности, крепко связанной с новым сообществом. Такого положения дел можно добиться с помощью режима, чередующего угрозы с условной поддержкой.
Во время продолжающейся реабилитации после травмы, полученной от участия в культе, я наткнулась на теорию привязанности английского психолога Джона Боулби. Теория гласит о том, что дети, как и взрослые, обычно ищут близости с потенциальным источником безопасности во время стресса, чтобы получить необходимую защиту. Данный фактор, по моему мнению, помогает лучше понять, как люди попадают в ловушки сект и культов.
В итоге друзья отправили меня учиться в Университет Миннесоты. Ради эксперимента я выбрала курс, который порекомендовал мне один из моих друзей: курс Джорджа Клиджера о культах и тоталитаризме. В списке литературы для чтения я нашла работу политического теоретика Ханны Арендт, немецкой беженки еврейского происхождения, подробно изучившей огромное количество работ на темы человеческой свободы и тирании с подробными свидетельствами. В своем главном труде «Истоки тоталитаризма» (1951) она пишет о том, как режимы Гитлера и Сталина разрушали общественную и частную жизнь; оба режима основывались на «одиночестве, чувстве полного отсутствия причастности к миру, которое считается одним из самых глубоких, отчаянных чувств, испытываемых человеком».
«О» была небольшой группой: она насчитывала не более 200 человек во время своего расцвета. Но именно работа Арендт пролила свет на это мелкое тоталитарное движение. Как и все движения, выделяемые Арендт, «О» работала в соответствии с указаниями харизматичного, авторитарного лидера, использующего эксклюзивную систему убеждений для изоляции каждой личности и последующего доминирования.
На уроках Клиджера я узнала кое-что и о преподавании. На последнем занятии почти неприметный, едва ли не трясущийся преподаватель во время обсуждения причин пассивности людей перед лицом тоталитаризма, открыл нам свою тайну – он лично был свидетелем могущества порожденного бессилия. Клиджер встал и осторожно расстегнул пуговицы на своем рукаве. Как только он закатал рукав рубашки, на руке показался поблекший номер. Как потом объяснил профессор, будучи подростком, он пережил нахождение в концентрационном лагере Бухенвальда.
Если обстановка достаточно подавляющая, с изрядной долей изоляции и без ясного пути выхода из нее, тогда простой человек может невольно стать жертвой психологического давления и промывания мозгов.
Вдохновленная Клиджером, я поступила на магистерскую программу гуманитарных наук, когда мне было уже 45 лет. Там я узнала об экспериментах на повиновение, проводимых Стэнли Милгрэмом в 1960-х годах, которые продемонстрировали, что две трети обычных людей испытывали желание поражать сильными электрическими ударами незнакомцев, когда им приказывал экспериментатор. А в 1950-х годах, социальный психолог Соломон Аш проводил эксперименты на склонность к согласию с окружающими, в ходе которых было выявлено, что, столкнувшись с очевидно неправильной информацией, 75% участников публично отвергли явные доказательства, которые они видели собственными глазами, дабы не расходиться с мнением большинства. Однако, когда какое-то лицо не соглашалось с большинством и разрушало единогласный блок, эффект склонности к согласию практически полностью исчезал.
Все это подтолкнуло меня к изучению социальной психологии экстремистских политических организаций. Данные ученые осознавали силу радикального общественного влияния, которое используется для заманивания в ловушку самых обычных людей. Тоталитаризм работает, потому что обычные люди – по крайней мере те, кто не имеет представления о тактиках тоталитарного контроля – становятся жертвами манипуляций, осуществляемых лидерами. Если обстановка достаточно подавляющая, с изрядной долей изоляции и без ясного пути выхода из нее, тогда простой человек может невольно стать жертвой психологического давления и промывания мозгов.
К 2007 году я получила степень доктора философии. В своей диссертации я исследовала «левый» политический культ в Нью-Йорке под названием «Тенденция Ньюмена», управляемый Фредом Ньюменом, бывшим преподавателем философии в университете. Используя необычную комбинацию марксизма, тактики предвыборной борьбы, групповой терапии и театра, «Тенденция» активно продвигалась в те же годы, что и «О». Но так как это уже была не «О», для меня стали приятным облегчением мысли о предыдущем опыте.
Ньюмен контролировал группу из более 40 человек до самой своей смерти в 2011 г. После интервью с бывшими членами я узнала, что различные участники были вовлечены в различные программы, но прохождение платной терапии было обязательным для всех. Постепенно они уходили с прошлых мест работы, чтобы заниматься работой на группу, часто связанной с нелегальной деятельностью. Участники проживали в общих квартирах, ходили на встречи поздними ночами и были лишены каких-либо отношений с посторонними. Вместо этого многие вступали в интимную связь с другими последователями. Такая практика называлась «секс с другом». За ними также закреплялся «друг», чья роль заключалась осуществлении контроля и критике участников, чтобы держать их в ежовых рукавицах. Те, у кого были деньги, вскоре отделялись от группы. Некоторые женщины, по указанию Ньюмена, делали аборты, а некоторые даже завели детей во время своего участия в группе.
«Тенденция Ньюмена», как и «О», имела те же пять особенностей, характерных для тоталитарных систем, которые я выделила, основываясь на работах Арендт и Лифтона. Первая особенность заключается в харизматичном и авторитарном лидере. Не имея харизмы, лидер не сможет вести людей за собой. Без авторитаризма лидерам не хватало бы внутренней мотивации и способности запугивать и контролировать последователей. «Кто-то научил его тому, как издеваться над людьми», — сказала о Ньюмене бывшая участница группы.
«Но он очень обаятелен… Если бы он сел сейчас рядом со мной, я бы спросила: «Хэй, Фред, как дела? До сих пор издеваешься над людьми? … Неужели ты до сих пор одновременно мучаешь 18 женщин?” … Но, вы знаете, он был весьма симпатичным мужчиной!».
Не все лидеры преследуют цель обогатиться, обеспечить себя сексуальными услугами, или заполучить политическую власть. Но все определенно жаждут установления тотального контроля над другими. Деньги, секс, бесплатный труд или верные приверженцы – все это дополнительные бонусы, в которых многие лидеры видят свою выгоду, иногда даже огромную. Но абсолютный контроль все же остается ключевым фактором.
Такие лидеры управляют изолирующими, иерархическими и закрытыми структурами. Изолирующая структура – вторая особенность тоталитарной группы. По мере расширения организации, она покрывается концентричными, похожими на кольца лука, слоями, в центре которой находится лидер, приводящий всю систему в движение. В такой системе может быть несколько слоев – начиная с лидера, за которым следуют его помощники, внутренняя элита, члены с различными статусами, и заканчивая сторонниками.
Арендт описывает внутреннюю часть структуры так:
«В центре группы, как мотор, приводящий все в движение, находится лидер. Он отделен от элиты узким кругом инициаторов, которые создают вокруг него атмосферу непостижимой тайны».
Такая тайна создает ощущение, что лидер находится везде и все видит. В то же время этот ближний круг лишен стабильности, так как лидер постоянно внушает подозрения и продвигает или смещает штат, по всей видимости, наобум.
Ближний круг Ньюмена состоял из многих женщин, известных как «жены» или «гарем», которые служили в качестве как самых доверенных помощниц, так и его наложниц. Вдобавок к ним было еще около 40 так называемых «бессрочников», образовывавших следующий административный слой, и тоже занимающихся социальной терапией. За ними шли рядовые члены группы, также находившиеся под полным контролем Ньюмена. Они занимались сбором средств и обеспечением занятости.
Людей в тоталитарных организациях притесняют так жестко, что их индивидуальность со временем исчезает – как и любые доверительные отношения друг с другом. Каждый является «другом», но настоящая дружба пресекается, будучи угрозой и отвлечением от общего дела, лидера и группы. На самом деле, последователи, не имея возможности построить товарищеские и дружеские отношения, сталкиваются с тройной изоляцией: от внешнего мира, друг от друга в пределах закрытой системы, и от своего внутреннего диалога, где может появиться адекватный взгляд на группу.
Третья особенность тоталитаризма – это исчерпывающая идеология, или, как ее называл Ньюмен:
«Историческая совокупность, которая не имеет начала, середины или конца».
Исключительная система убеждений полностью контролируется лидером, закрепляя его или ее могущество посредством создания вымышленного мира, состоящего из секретов и лжи.
К примеру, только некоторые люди знали об отношениях Ньюмена с «гаремом», о иерархичном движении денежных средств, финансовом мошенничестве, скрытии оружия и вооружённой подготовке (по-видимому, для защиты фондов). Люди, жертвовавшие деньги, участвовавшие в качестве волонтеров или работавшие в режиме 24/7 якобы для достижения социальной справедливости, не имели доступа к информации о том, что творится во внутреннем круге, и о реальном положении руководства. С помощью вранья был создан вымышленный мир – совершенно дикий для человека и далекий от нормальности.
Придуманная тотальная идеология приводит к путанице и конечной разобщенности последователей. Пак Ёнми, девушка, которая сбежала вместе со своей матерью из Северной Кореи в 2007 году, в своих мемуарах «Для того, чтобы жить» (2015 г.) пишет, что «у северокорейцев в голове всегда пишутся две истории, словно два поезда на параллельных дорожках». Так, она каждый день видела собственными глазами голодных сирот, но все же продолжала верить в пропагандистский лозунг «Дети — короли».
Тем же способом исламистским боевикам обещают божественные награды, если те соглашаются на пояса смертников. Отсутствие понимания оставляет последователя беспомощным в уяснении реального положения вещей.
«Если вы потребуете разъяснений, они не скажут ничего из того, что бы вы могли понять… Все, что вы знали раньше – начинает рушиться. […] Через некоторое время вещи, которые раньше казались абсурдными, начинают казаться нормальными», — рассказал мне Джиллиан, бывший член Тенденции Ньюмена.
Вымысел внедряется постепенно, начиная с пропаганды, предназначенной для общества и всего мира. Саентология, например, прокладывает свой «путь к большей свободе» и вещает свою повестку для мира, свободного от наркотиков. Мифическая теология Саентологии, в которой иноземные существа, вышедшие из вулкана, заселяют наши тела – была внутренней идеологией, предназначенной для давних, хорошо осведомленных об учении, членов; идеология стала известна широкой публике лишь вследствие утечки.
После пропаганды в ход идет идеологическая обработка, при которой тоталитарная система укрепляет контроль посредством того, что Арендт называет «силой сбрасывания железных занавесов. Эти занавесы нужны для того, чтобы никто из группы не был потревожен даже малейшей деталью из реального мира, и для образования жуткого безмолвия уже нового, воображаемого мира».
После опущения железного занавеса тотальной идеологии, не допускается никаких вопросов или сомнений. Но, если вы вдруг озвучиваете свои сомнения относительно группы, то старшие члены сразу займутся вашим перевоспитанием. Если перевоспитание не принесет желаемого результата, как это случилось со мной, тогда вас удалят из группы, чтобы вы никогда больше не смогли заговорить со своими прежними товарищами.
Чтобы в тоталитарной системе господствовал тотальный контроль, лидер должен внушать страх, что является четвертой особенностью культа. Процесс промывания мозгов, который осуществляет такая система, является одной из психологических, принудительных манипуляций, когда лидер или группа чередуют террор с «любовью». Боулби отмечал, что когда мы напуганы, то мы не просто бежим от того, что нас страшит, а бежим, чтобы спрятаться в безопасном месте, «у кого-то», — и этот кто-то обычно человек, к которому мы чувствуем привязанность. Но когда предполагаемое убежище является также и источником страха, то попытка скрыться у такого человека оборачивается плохим намерением и в конце концов приводит к безвыходному положению для испуганного индивида.
Мэри Мейн, известный исследователь привязанности в Университете Клифорнии, Беркли, назвала данный тип отношений, основанных на страхе, «дезорганизующей привязанностью». Она имеет двоякий результат: запутанная эмоциональная привязанность к источнику страха в неудачной попытке поиска утешения и когнитивная диссоциация, то есть невозможность думать о своих чувствах. Страх или стресс при безвыходном положении – «страх без разрешения», как объясняют исследователи, — это травматическое состояние, которое разрушает способность человека мыслить логически и адекватно воспринимать ситуацию и, следовательно, принимать меры по ее разрешению. Кроме того, так и не добившись избавления от угрозы, люди будут продолжать возвращаться к таким отношениям, пытаясь обрести покой. Устранив логическое мышление, лидер добавляет еще больше содержания к фиктивной идеологии, чтобы в последствии объяснить и переориентировать страх последователя.
Это можно назвать цепью положительной обратной связи с биохимическим элементом: физиологически жертва пытается управлять уровнем кортизола или тревожности в стремлении найти то самое надежное убежище, но все же не получает достаточного комфорта. Именно по этой причине мы можем предсказать, что культовые системы будут пытаться вмешиваться и контролировать любые альтернативные отношения привязанности, которые могут возникнуть у человека. Если такая попытка окажется безуспешной, то последователь может отыскать убежище в другом месте и потенциально избежать эмоционального и когнитивного контроля со стороны группы. Такой тип контроля над отношениями можно наблюдать также в случаях, связанных с домашним насилием, стокгольмским синдромом или с сутенерами и проститутками, а также в торговле людьми.
Члены «Тенденции Ньюмена» имели постоянное чувство страха: лишенные сна, оторванные от близких людей и подвергаемые постоянной критике, они оказались в ловушке, без возможности действовать и думать самостоятельно. В то же время группа позиционировала себя в качестве единственного безопасного убежища. Дениз, бывшая участница, была вовлечена в группу посредством терапии. Несмотря на свою аполитичность, Дениз принялась за многочасовую работу с неоплачиваемыми сменами (за исключением небольшого жалования), касающейся проектов группы, проживая в общем доме и находясь в отношениях с другим участником. Даже когда она была в разъездах, занимаясь продвижением политических кампаний «Тенденции», ей приходилось звонить из телефонных кабинок, чтобы получить терапию, за которую она заплатила.
«Я была так напугана», — сказала она мне. «Вы наверняка слышали историю о слоне, прикованном цепью к столбу, который пытается … освободиться. Так вот, даже если вы привяжете слона веревкой, в своем подсознании он будет верить в свою неспособность вырваться на свободу. То же самое было и со мной».
Различные группы используют различные темы и методы, вызывающие страх: надвигающийся апокалипсис, страх перед посторонними, страх перед наказанием, истощением. Но лидер – это всегда единственный защитник, который спасает их от угрозы и страха (или пропускает через него), который они испытывают до тех пор, пока не попадают в замечательное безопасное место, в рай, в совершенный, преображенный мир.
Изолирующие системы и системы, основанные на страхе, во главе с авторитарными личностями, привлекают готовых последователей, которые не принимают во внимание свои собственные жизненные потребности и во благо группы забывают про независимость. Создание таких готовых к службе последователей является пятой особенностью групп. Марина, также завербованная в «Тенденцию» посредством терапии, поднялась до позиции привилегированного члена, работая полный рабочий день с документацией Национального союза группы, параллельно выполняя и другие задачи. Во время работы она была свидетелем отмывания денег, мошенничества, разрушения других семей. Марина была настолько преданна группе, что совсем забыла о своих двух детях.
Каждый день в СМИ мы наблюдаем разрушительную силу такого принудительного психологического воздействия со стороны патологических лидеров. Будь то родители, которые не заботятся или плохо обращаются с детьми, или террористы, которые взрывают себя ради надуманного освобождения, или граждане, доведенные до нищеты благодаря так называемым проповедникам, несущим «процветание». Чтобы довести людей до такого состояния, необходимо создать определенные условия, которые я отметила здесь. Как только на основе страха возникает контроль, то его довольно сложно устранить: расстройство последователя и дезорганизованная эмоциональная привязанность к лидеру или группе затрудняют получение четкого представления о том, что происходит на самом деле. В реальности любая попытка увидеть вещи такими, какие они есть, вызывает еще больший страх, а, попытка снять стресс приводит к возникновению дезорганизующей связи с группой.
Но всегда есть выход. Один из способов — найти другого человека, которому вы доверяете (как в моем случае), чтобы тот помог вам трезво посмотреть на вещи. Время, проведенное вне группы, когда может быть восстановлено мышление, — является еще одним способом. В книге «Масуд: Воспоминания иранского повстанца» (2004) Масуд Банисадр пишет, что он смог выйти из иранской марксистско-исламистской организации «Моджахедин-и-Хальк» после своего пребывания в госпитале, то есть будучи какое-то время оторванным от влияния группы. В «Радикальное: Путешествие от исламистского экстремизма к демократическому пробуждению» (2012) Маджайд Наваз рассказывает о том, как он покинул исламистскую «Хизб ут-Тахрир» после своего тюремного заключения в Египте, где он снова мог начать мыслить критически.
Мышление людей может вернуться в прежнее адекватное состояние, когда они сталкиваются с ситуациями, бросающими вызов идеологии. Например, доброта со стороны «врага» или тот факт, что апокалиптические предсказания в конце концов так и не сбываются. Кроме этого, человек может также решиться на выход из группы, если ее руководство выдвигает слишком много требований, к которым не готов последователь. Марина Ортис наконец-то смогла покинуть Тенденцию Ньюмена, когда руководство приказало ей отдать своего ребенка в приемную семью.
В современном мире крайне важно иметь четкое представление о деятельности харизматичных и авторитарных лидеров и организаций, которые те возглавляют. Не все люди попадают в такие места посредством вербовки: некоторые из них рождаются в фундаменталистских религиозных группах, других похищают, как в случае с детьми-солдатами Господней армии сопротивленияДжозефа Кони. Некоторые просто рождаются и живут в тоталитарных государствах. Многие такие спасшиеся сейчас рассказывают о своем пережитом опыте. Среди тех, кто делится своими историями, много взрослых, родившихся и выросших в культах или экстремистских фундаменталистских сектах и детей, некогда служивших в Народной армии освобождения Судана или в качестве «красных кхмеров» Камбоджи. В последнее время беглецы из Северной Кореи также начали рассказывать о реальной жизни в существующем северокорейском режиме.
Во времена частых перемен, огромных людских движений и общего чувства нестабильности люди, естественно, будут стремиться к безопасности и стабильности. В таких условиях процветают культы и тоталитарные режимы. Учитывая те же обстоятельства, почти каждый человек уязвим для психологического и ситуационного давления. Уважаемые ученые в этой области неоднократно повторяли, что единственный способ защитить себя от такого воздействия лежит в знании. В 1952 году Аш писал:
«Чем меньше человек знает о принципах его социального окружения, тем больше он подвержен его контролю; и чем больше он осведомлен о действиях в его окружении и возможных последствиях, тем он свободнее».
Данные знания должны быть конкретными. Людям необходимо знать, как осуществляется данный контроль и как лидеры внедряют психологические методы изоляции, поглощения и страха. Наука, изучающая такие вопросы, существует уже 70 лет, и включает новейшие исследования. Мы должны использовать эти ценные ресурсы в сочетании с рассказами бывших участников для того, чтобы вместе противостоять распространению авторитаризма в мире.
